Алена баева скрипачка муж: Алена Баева: «Мне приятнее жить в загибающейся Европе»

Алена Баева: «Мне приятнее жить в загибающейся Европе»

Одна из лучших скрипачек своего поколения — двадцатисемилетняя Алена Баева выступила с Государственным симфоническим оркестром РТ на открытии II Международного фестиваля «Рахлинские сезоны». Музыканты исполнили Концерт Сибелиуса, знаменитый своей чрезвычайной сложностью. Успех был невероятным…

— Алена, ваши впечатления от игры с Симфоническим оркестром Татарстана?

— Оркестр меня приятно удивил. Ваши музыканты — потрясающие профессионалы! Играют на уровне лучших московских оркестров, в России таких коллективов мало.

— Последний раз в Казани вы выступали в 2010 году — играли с камерным оркестром «La Primavera». Кстати, тогда вы были беременной…

— Это была моя вторая беременность, я очень легко ее переносила: последний концерт дала в Швейцарии за две недели до родов. Родила дочку. У меня двое детей — сын Миша и дочь Лика.

— Вы хорошая мама?

— Я немного сумасшедшая мама. Думала: рожу детей, «сдам» их бабушкам и продолжу заниматься своей карьерой. Вышло иначе: плохо переношу разлуку с детьми — довольно часто гастролирую по миру вместе с ними.

— Кому в первую очередь вы обязаны своей успешной карьерой?

— Родителям. Чем больше мне лет, тем сильнее я восхищаюсь их поступком. Мы жили в Алма-Ате. Мне было 10 лет, когда меня пригласил в свой класс в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории знаменитый Эдуард Грач. Родители, недолго думая, продали квартиру и поехали со мной в Москву. По-моему, это подвиг. А у Грача я потом и в консерватории училась.

— Это байка или правда: говорят, смычок скрипки Эдуарда Грача инкрустирован бриллиантом?

— Первый раз слышу! Нет, этого не может быть. Бессмысленно украшать, утяжелять смычок.

— На какой скрипке вы сейчас играете?

— На скрипке Страдивари, мне дает ее в аренду Фонд Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов. На ней играли Ойстрах, Репин… Этот инструмент довольно сложно вывозить из России (много бюрократических проблем), поэтому за пределами страны я играю на своем собственном инструменте — на скрипке работы итальянского мастера Брандини.

— В драматическом театре репертуар актеров зависит от возраста: до каких-то ролей нужно дорасти, а если тебе уже шестьдесят, то глупо играть шекспировскую, например, Джульетту. Есть ли такая зависимость у музыкантов? 

— У кого как. Мне раньше казалось, что Концерт Бетховена для скрипки с оркестром, а это гениальная музыка, нельзя играть, пока тебе нет хотя бы тридцати лет. Но я не дотерпела: уже сейчас играю это произведение. Или возьмем Паганини. Мне его сочинения уже неинтересны — кажутся легкомысленными, голой техникой. А Руджерро Риччи, американский скрипач, в восемьдесят, кажется, лет выпустил альбом с записью произведений Паганини. И это было очень достойно и здорово.

— Юрий Башмет и Михаил Аркадьев — крупнейшие дирижеры нашего времени, с которыми вы сотрудничаете. Оба известны своим отношением к российской власти: Башмет поддерживает путинский режим, Аркадьев — бесстрашный оппозиционер. Чья позиция вам ближе?

— Позиция Аркадьева, она достойна уважения. А Башмет… Знаете, он совершенно искренне ценит Путина, у него есть на это причины: власть помогает его оркестру, поддерживает… Я ни в коем случае не осуждаю Юрия Абрамовича. Он, бесспорно, выдающийся музыкант, у него есть право думать иначе, чем я. Мне только непонятно, почему он искренне убежден в том, что мои друзья в России, а все они ходили на митинги против нечестных выборов, делали это не по доброй воле, а за деньги.

— А вы не ходили на эти митинги?

— Нет. Я сейчас живу не в России — в Люксембурге. Несколько лет назад сознательно приняла решение уехать из страны: мне казалось, здесь никогда ничего не изменится, все беспросветно. Хотелось спрятаться от беззакония, несвободы…

— Муж поддержал вас?

— Да. Мой муж занимается инвестициями в высокие технологии, он известный в своей области изобретатель. Кстати, он часто приезжает в Казань. С большим восторгом отзывается о вашем президенте Минниханове как о замечательном менеджере. Несколько дней назад мой муж встретил в Москве Юрия Абрамовича Башмета, они долго разговаривали. Надо сказать, что Артем очень строг ко всем, кто поддерживает путинский режим. Но после встречи с Башметом он сказал мне: «Я вдруг подумал, что я, так замечательно относящийся к Минниханову, как Башмет, которому искренне нравится Путин…». Словом, все очень неоднозначно. В поступках людей мы чаще всего видим только одну сторону медали.

— Что вы сейчас думаете о России?

— Это настолько большая страна… Сейчас здесь очень сложное время. Очевиден раскол в обществе. Большой раскол. Мне говорят некоторые: «Европа загибается!». Но сегодня мне приятнее жить в загибающейся Европе, где я чувствую себя свободным человеком и в безопасности…

Оркестр ждет из Кемерово китайца

Второй Международный фестиваль «Рахлинские сезоны» откроется 4 апреля в БКЗ им. Салиха Сайдашева. С Симфоническим оркестром РТ выступят скрипачка Алена Баева и дирижер Тао Линь. В программе вечера — Концерт для скрипки с оркестром Яна Сибелиуса и симфония Петра Чайковского «Манфред».

Китаец Тао Линь — художественный руководитель и главный дирижер Кузбасского симфонического оркестра (Кемерово, Россия). Он учился в Центральной консерватории Пекина (по специальности «композиция»), потом выиграл государственную стипендию на обучение в Московской консерватории по двум специальностям — композиции (класс Альберта Лемана) и дирижированию (класс Дмитрия Китаенко). В 1997 году в Московской консерватории Тао был удостоен степени доктора (дирижирования).

С 1993 по 1996 годы Тао Линь был помощником дирижера у Валерия Гергиева в Мариинском театре и у Александра Дмитриева в Санкт-Петербургском филармоническом оркестре. Затем стал главным приглашенным дирижером в Томском симфоническом оркестре, главным дирижером Красноярского симфонического оркестра. С 2000 года маэстро работает в Кемерово. ..

К настоящему моменту Тао Линь сыграл более тысячи концертов и более двадцати опер по всему миру, получив признание слушателей и критики. Родион Щедрин назвал Тао «очень талантливым музыкантом», Валерий Гергиев — «одним из самых талантливых дирижеров молодого поколения»…

Алену Баеву казанские любители музыки уже знают: скрипачка выступала в нашем городе с государственным камерным оркестром «La Primavera». Выпускница Московской консерватории (класс Эдуарда Грача), по приглашению Мстислава Ростроповича в 2003 году она прошла стажировку во Франции. Через год была удостоена Гран-при на II Московском конкурсе скрипачей им. Паганини и права в течение года играть на одной из лучших скрипок в истории — уникальном «Страдивари», некогда принадлежавшем Венявскому. В настоящее время Алена Баева играет на скрипке Антонио Страдивари, предоставленной фондом Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов.

Страдивари за плечом и двое детей подмышкой/ Интервью Алёны Баевой

К слову, в анонсах концерт с участием Алёны Баевой назывался «Primadonna». Организаторы вкладывали в это название двойной смысл: с одной стороны, оно подчёркивает лидерство, первенство молодой исполнительницы среди инструменталистов её поколения, с другой, символизирует переход скрипачки из категории «молодых» в категорию «мэтров» – успешных музыкантов, прочно утвердившихся на мировом музыкальном олимпе.

Возможно, для кого-то ослепительная красота скрипачки – фактор, к исполнительству отношения не имеющий, более того – от музыки отвлекающий и потому не заслуживающий специальных слов. Но для корреспондента Belcanto.ru облик исполнительницы стал убедительным знаком того, что подлинная гармония внешнего и внутреннего в этом мире всё-таки возможна, а человеческое совершенство не миф, но реальность, данная нам не только в слуховых, но и в зрительных ощущениях.

— Алёна, ещё совсем недавно о вас говорили, как молодом даровании, и вот уже концерт с вашим участием называется «Примадонна». Впрочем, часто кажется, что одарённые музыканты вообще взрослеют как-то сразу, ведь с раннего детства они имеют дело с трудными материями – сложнейшими произведениями и содержащимися в них взрослыми эмоциями. Вероятно, в детстве вы уже чувствовали какую-то свою «особость», своё отличие от других?

— Я была очень активным, непоседливым ребенком, всё время бегала, и меня даже прозвали «комета Галлея». Так, кстати, я впервые я узнала о её существовании. Но при этом я не была неуправляемой. Благодаря маме я очень рано научилась читать, и когда мне исполнилось пять лет, она привела меня в школу. Маму, конечно, начали отговаривать, сказали, что учиться мне ещё рано, но она настаивала на своём. В школе мы встретили одну учительницу, и она прямо в коридоре решила проверить, как я читаю. Она дала мне книжку, которую держала в руках. Я бегло прочитала название этой книжки – помню, это было «Дидактическое пособие по русскому языку». И меня приняли. Я была самой маленькой в классе. Позднее, уже в Москве, в классе Эдуарда Давидовича Грача, я оказалась единственной школьницей, тогда как остальные его ученики были в то время студентами консерватории. В общем, я везде и всегда была самой маленькой, но чувствовала себя при этом большой.

Что касается сложности, то это понятие относительное, для которого не существует объективной шкалы. Психика ребёнка формируется с первых дней жизни, и при наличии предрасположенности к музыке многое, если не всё в его развитии зависит от мамы. Пела ли она ребёнку колыбельные песни, и главное – пела ли чисто, без фальши? Так тренируется его слух. Известно же, что слух у человека можно развить. Если ребёнка рано учат считать, то это помогает ему в занятиях сольфеджио и в разучивании сложных произведений. И потом если у него хороший педагог, то ему рано покажут правильный путь, он научится контролировать себя, управлять своими мышцами. Я хочу сказать, что музыкальные сложности не являются сверхъестественными для маленького ребёнка.

— Понятно. Вам всё легко давалось, поэтому вы и не видите сложностей для детей в их ранних занятиях музыкой.

— Часто можно услышать, что талант от Бога. Когда так говорят, забывают подумать, что с первых же дней кто-то занимался развитием этого таланта у ребёнка. И прежде всего, это, конечно, семья и педагог.

— Впервые вы сыграли с оркестром в шесть лет. Какое вы исполняли произведение, помните ли своё впечатление от этого события?

— Почти ничего не помню. Но есть видеозапись, на которой я уверенно играю ми-мажорный концерт Баха.

— Начали учиться в пять лет и через год уже сыграли концерт Баха?

— Ну, может, через полтора года. Понимаете, у меня просто была очень хорошая учительница. У неё в классе все дети хорошо играли. Я начинала учиться в Алма-Ате, тогда скрипичная школа считалась там очень сильной. Или, например, Галина Степановна Турчанинова в ЦМШ тоже считается очень сильным учителем. Кого ни возьми из её учеников – все прекрасно играют. Такая у неё методика. Она чувствует детей, знает, какой подход нужен к каждому из них и когда какое произведение дать ребёнку, чтобы подтянуть его в технике. Это опыт, чутье педагогическое.

— Как вас воспитывали родители – уговаривали заниматься, заставляли, контролировали или мягко направляли в нужную сторону?

— Бывали случаи, когда я подводила стрелки часов, чтобы быстрее закончить занятия. А однажды поставила на пюпитр книжку «Три мушкетёра» и читала её, в то время как сама машинально что-то играла. Но в целом заниматься мне нравилось, и, по-моему, заставлять меня не приходилось. Впрочем, когда родители услышали мою версию детства, они очень удивились и сказали, что, мол, ещё как приходилось заставлять.
Алёна Баева

— Такая мысль, как «трудолюбие – это потребность таланта», вам близка?

— Трудолюбие необходимо для достижения определенного результата. Если мы видим результат, то, значит, не обошлось без трудолюбия. Но у талантливого человека всё получается быстрее и легче, чем у остальных. Поэтому я замечаю, что талантливые дети как раз ленивые. Они привыкли, что у них всё получается быстро, и поэтому не хотят много трудиться. Талантливый ребёнок внутренне настроен на быстрый результат.

— Пройдя длинный путь сначала в ЦМШ, а потом в намоленных стенах Московской консерватории, не испытывали ли вы давления жёстких рамок академической традиции, обязанности проходить определённые этапы обучения, ограничений своей творческой свободы и индивидуальности?

— В моём обучении было несколько разных этапов. 12 лет в стенах одного заведения, у одного преподавателя, это, согласитесь, очень много. Может, даже слишком много. Мне было 11-12 лет, когда я начала готовиться к конкурсам. Занятия были очень интенсивными: сама я занималась иногда и по 10 часов в день, при этом Эдуард Давидович Грач занимался со мной три раза в неделю по несколько часов. Это было очень эффективно. У него своя специфическая методика преподавания. Например, в его классе не принято играть сонаты Моцарта или Бетховена. В основном его ученики играют виртуозные пьесы, романтические концерты и обязательно каприсы Паганини. В 11 лет я уже играла каприсы, которые были мне доступны в том возрасте. Благодаря его методике эмоциональные и технические исполнительские стороны развиваются быстрее, чем, например, чувство стиля. Стилистике разных эпох он, конечно, тоже уделял внимание, но романтическая музыка всё-таки преобладала.

В переходный период у меня был этап несогласия с ним, я даже могла позволить себе сказать ему: «Эдуард Давидович, вы не правы». Представляете, сказать такое профессору Московской консерватории! Он ужасно обижался. Я, конечно, приходила извиняться. Но настал момент, когда он сам отправил меня на мастер-классы в Израиль, на которых мой кругозор значительно расширился. Там собирались около десяти мировых знаменитостей, профессоров. А 50 студентов слушали их игру и лекции или играли друг другу. Начиная с 19 лет шесть раз подряд три летних недели я проводила в Израиле. Сейчас я не могу слушать, как я играла 10-15 лет назад, то есть до посещения этих мастер-классов. Мне кажется, что это было ужасно, немузыкально, в игре слышны совершенно другие приоритеты. А после посещения Израиля моя игра изменилась. Я очень благодарна Эдуарду Давидовичу за эти поездки, ведь многие педагоги очень ревнивы и стараются ни к кому не отпускать своих учеников. А он понимал, насколько это важно для обучения.

— Иногда приходится слышать и отрицательное мнение о мастер-классах, кое-кто действительно не видит в них пользы. Например, на записи мастер-класса Максима Венгерова заметно, что для некоторых студентов это довольно мучительное мероприятие. Впрочем, не знаю, может, у таких мэтров преподавание всегда происходит в столь назидательной форме? Вы ведь, кажется, тоже посещали его мастер-класс?

— Я присутствовала на его мастер-классе только один раз, это было в Малом зале консерватории. Не могу сказать, что мне это очень понравилось, так как набился полный зал народу, как следует позаниматься с ним не было возможности. Это было, скорее, какое-то околомузыкальное мероприятие. Конечно, все преподают по-разному. Когда я сама даю мастер-классы, для меня приоритетом является польза для ученика, я стараюсь поделиться с ним каким-то секретом, приёмом, показать, как я исполняю что-то. На мастер-классе я не добиваюсь от ученика результата, а просто говорю, чем ему следует заняться, с моей точки зрения. Венгеров ведь учился у Захара Брона, а у того довольно жёсткое видение, как должно быть сыграно то или иное произведение. Брон делает со своими учениками каждую ноту.

— Вряд ли мастер-классы существуют для того, чтобы переучивать молодых исполнителей…

— У каждого мастера свои подходы к преподаванию на мастер-классах. Яша Хейфец, говорят, занимался с учениками так, что их нервы не выдерживали. Он унижал студентов, кричал на них. На Youtube есть запись, на которой видно, как при полном классе учеников Хейфец пародирует одного из них, да так, что после этого можно, по-моему, пойти и сразу повеситься. Кстати, его бывший студент, француз Пьер Амояль, перенял манеру своего учителя и ведет себя с молодёжью почти так же жёстко. Ледяным тоном он говорит студенту: звука нет, ритма нет, музыкальности нет, в общем, ничего нет. Так можно сломать человека.

— Неизгладимое впечатление оставила у вас, видимо, лишь Ида Гендель?

— Да, и ещё Иври Гитлис. Оба они невероятные музыканты, последние динозавры уходящей эпохи, таких уже практически не осталось. Она, кстати, никогда не преподавала, поэтому обычно говорила: «Я не могу тебя научить, я могу только показать, как я это делаю». Брала скрипку и просто играла, и это исполнение было настолько убедительным, что не нуждалось в устных объяснениях. Но скопировать его невозможно. Она старалась показать своё отношение к музыке, при этом не фиксировалась на деталях, а передавала нечто более важное.

— Такой наивный, наверное, вопрос. Зачем студенту, обучающемуся в Московской консерватории, ехать на мастер-классы в Израиль, в то время как тут у нас под боком ходят не менее великие мэтры? Разве общение с другими преподавателями и студентами, то есть сама среда МГК, не влияет на исполнительский рост молодого музыканта?

— Было бы здорово, если бы это было так. Но это не так. Сейчас появление в стенах МГК думающего студента — большая редкость. Сегодня в МГК практически не у кого учиться. Готова признать, что кое-что я упустила по собственной вине: мало ходила в консерваторию на лекции, о чем сейчас жалею. Но ведь в моё время не было такого консерваторского духа, как раньше. У нас был недружный класс в ЦМШ, недружный курс в консерватории, так что со средой мне не повезло. Я не могу сказать с восторгом, что МГК — это моя alma mater, атмосфера МГК на меня не оказала большого влияния. Может, это из-за того, что многие отечественные мэтры тогда преподавали за границей, а не в МГК? Виктор Викторович Третьяков – в Германии, Юрий Абрамович Башмет не так часто бывал в консерватории, как обычные профессора. А про израильские мастер-классы я могу сказать, что это была настоящая школа.
Алёна Баева

— Где вы пересеклись с Борисом Гарлицким?

— Тут история такая. В 2003 году Мстислав Леопольдович Ростропович решил отправить в Париж учиться меня и ещё одну пианистку как стипендиаток своего фонда. Это была замечательная идея. Но к началу учебного года в Парижской консерватории мы опоздали. А у Ростроповича во Франции были какие-то друзья-банкиры, и они согласились оплачивать нам частные уроки и проживание в Париже. Причем жили мы у одного из них. Всё это меня так потрясло и изменило, что после года во Франции я стала сумасшедшей франкофонкой, полюбила всё французское и захотела жить во франкоговорящей стране, что в итоге и произошло, но это уже отдельная история.

С Борисом Михайловичем мы занимались несколько раз. Он по-прежнему прекрасно говорит по-русски, хотя уже совершенно не российский педагог, он полностью интегрировался в западную систему преподавания. Основа западной педагогики – это предложение. Студенту предлагается та или иная идея, а принять или не принять её – дело его свободного выбора. Там не добиваются от ученика результата во что бы то ни стало, ему мягко, корректно, вежливо предлагается опыт педагога, с ним делятся этим опытом без криков, без нервов. Эдуард Давидович иногда кричал на уроках, и я убегала вся в слезах. Мне запомнилось, как Гарлицкий занимался со мной Моцартом. На уроках в МГК я тоже играла концерт Моцарта, но это было исполнение в старой общепринятой у нас манере – яркое, эмоциональное, такое советское. А у Гарлицкого для этого концерта были новые идеи, новая фразировка, другая артикуляция, какие-то не известные мне тонкости в штрихах. Это был просто другой стиль, который, как мне кажется, больше подходил Моцарту. Было очень интересно, и я до сих пор пользуюсь его советами.

— А с самим Мстиславом Леопольдовичем вы общались?

— Да, мы несколько раз ходили к нему в гости в его парижскую квартиру. Мы – это я и другие ребята из его фонда. Это были интереснейшие встречи, потому что мы играли для него, а он нас слушал и давал советы. Помню, я играла ему как раз «Интродукцию и рондо-каприччиозо», ещё какие-то произведения. Запомнилось, как он добивался от меня в начале «Рондо» интимной теплоты в звуке, он хотел, чтобы это было исполнено бережно, чтобы прозвучало как признание в любви. Но ведь мне тогда это было действительно недоступно, моя манера игры была другой, тогда у меня не получалось так, как он хотел. Я только теперь доросла до воплощения слов маэстро. Про меня часто говорили, что я очень восприимчива к советам, сразу что-то меняю в игре, мне всегда было интересно пробовать то, что мне говорят другие. Но сама я вижу, что лишь сейчас я стала пользоваться советами мэтров более осознанно, чем раньше. Я бы, конечно, с удовольствием ещё поучилась, но мне уже поздновато. Теперь я уже сама даю мастер-классы. Но я не упускаю случая поиграть коллегам-скрипачам или дирижёрам.

— Не обижает ли молодого музыканта, что в процессе обучения его сравнивают с исполнителями советского прошлого как с недосягаемым идеалом? Не влияет ли это на его самооценку, на раскрытие его собственной индивидуальности?

— Что ж тут обижаться — всем известно, что это правда. Уровень игры советских богов действительно недостижим. Играть так, как играли те музыканты, способны сегодня всё меньше и меньше исполнителей. Я вообще-то сама очень люблю старые записи ещё из тех времен, когда все играли по-разному. Такого количества легкодоступных записей, как сегодня, тогда не было, поэтому исполнители выдавали множество разных интерпретаций, которые я люблю сравнивать. Сегодня интерпретации усредняются, много готовых решений, музыканты меньше ищут, больше копируют уже известные исполнения. А ведь в игре должен отразиться характер человека, какие-то его индивидуальные черты, свойства личности, если, конечно, он искренен во время выступления. Тем не менее мне, теперь уже маме, кажется, что говорить о чём-то как о недосягаемой вершине ребёнку или молодому исполнителю нельзя.

— Известно, что характер формируется благодаря каким-то сильным детским впечатлениям, иногда психическим травмам, душевной боли. Чем, как вы думаете, сформирована ваша индивидуальность, которая так ярко себя проявляет на сцене?

— Это очень интересный вопрос, но я не очень хорошо себя знаю. Я помню о своём детстве немного, у меня какие-то обрывочные впечатления. Одно могу сказать: моё детство было очень счастливым. Первые пять лет после моего рождения мы жили в Киргизии, где у нас был дом с садом. Меня окружала роскошная южная природа, яркое солнце, чистейший воздух, фрукты круглый год. Одним словом, моё детство прошло в раю. От детства в моём характере остались смелость и решительность. Но, знаете, сейчас я повзрослела, и процесс принятия некоторых решений вдруг стал для меня более трудным, чем раньше.

— Но ваш темперамент не исчез. Энергия, которой вы заряжаете всё пространство вокруг, которой вы делитесь с другими, слава Богу, никуда не девается.

— Просто я счастлива, что занимаюсь тем, чем занимаюсь. Музыка – это такой необыкновенный язык, который без перевода воздействует на людей, и нет ничего, что могло бы сравниться с возможностью выразить свои чувства, свои мысли при помощи музыки. Удивительна эта спонтанность, которую ты можешь себе позволить на репетициях и концертах.

— Как выстраивается исполняемый вами репертуар? Как часто в нём появляются новые произведения? Слышала, что вы их разучиваете чуть ли не в поездках.

— Программы составляются года за два до самого выступления. Первая стадия знакомства с новым произведением – это прислушивание к внутренним ощущениям от него. Сам процесс разучивания происходит быстро, запомнить новое произведение для меня не составляет труда. Однажды я включила в программу своего выступления на одном из конкурсов Второй концерт Бартока, не представляя, что меня ждёт. Перед этим конкурсом у меня было много всяких концертов с разнообразными программами, над которыми приходилось работать, и я принялась разучивать концерт Бартока лишь за три недели до конкурса. И схватилась за голову! Это же один из сложнейших скрипичных концертов. Я поняла, что если и успею его выучить, то лишь перед самым конкурсом. Но я решила, что хочу успеть, и действительно успела. Вообще я люблю экстремальные ситуации. Они освежают серые трудовые будни.
Алёна Баева

— В вашей профессии, наверное, не бывает серых будней.

— Да-да, это, безусловно, так. Я стараюсь учить несколько новых концертов в сезон. У меня большой список того, что я хотела бы сыграть. Концерты Барбера, Бриттена, Элгара. На днях мне позвонили и сказали, что заболел один солист, который должен был играть с немецким оркестром концерт Гольдмарка. Я этот концерт не играла и с удовольствием выучу его к 12 октября. Это же не через неделю, а всё-таки через три. Я очень люблю концерт Бриттена. Сезон у меня начался с концертов Бетховена и Брамса. Это такое огромное счастье, что существуют эти два концерта и что можно к ним прикасаться. Наверное, самое моё большое желание – оказаться в бетховенском времени, чтобы послушать премьеру Скрипичного концерта теми ушами, которыми слушали эту музыку тогда. Язык, которым пользовался Бетховен, всегда актуален, так как говорит о вещах, важных для человека любой эпохи.

— Какие черты времени привносит молодое поколение в исполнение известных классических произведений?

— Вот сегодня мы играли в довольно быстром темпе ля-минорный концерт Баха, это была инициатива дирижёра, и в отношении именно этого произведения я с ним согласна, потому что во времена Баха никто не думал, что это серьёзная и тяжеловесная музыка. Но в других произведениях я как раз тяготею к медленным темпам. Это, видимо, действительно связано с возрастом. У ребёнка всё происходит быстро, а сейчас я понимаю, как с возрастом жизнь замедляется, и чувствую, как меняется моё чувство времени. Думаю, я много играла камерных произведений с музыкантами старшего поколения, с мэтрами, и переняла у них другое ощущение жизни. Я очень люблю медленные части в концертах.

Известно, что с появлением в мире новой техники, новых современных технологий темп и ритм жизни ускоряются, и на восприятии музыки это, конечно, сказывается. Но, к сожалению, музыкальному искусству на пользу это не идёт. Всё меньшему количеству слушателей удаётся удерживать своё внимание на произведении длиной хотя бы в полчаса. Как говорят, изменился формат всего, и люди невольно стремятся этому соответствовать. Новое время требует краткости всего, чем занимается человек. Вот я читаю сейчас письма Брамса и вижу, что перед ним не стояла задача высказаться сжато. А сегодня чем короче, тем лучше, и не важно, переписываешься ли ты с менеджером или с близким другом. Нынешнее правило хорошего тона для переписки – шесть предложений и не более того. Если раньше люди вели дневники, тратили время на обстоятельное изложение собственных эмоций, писали большие книги, а в музыке высказывались при помощи крупных форм, то сейчас всё поменялось.

— Например, сейчас не пишут четырёхчастных симфоний…

— Да, произведения стали гораздо короче. А исполнителю не требуется специально тренировать свой внутренний мир под этот новый формат, его подсознание этот формат уже усвоило. Исполнение становится другим: фразировка – краткой, мысли, идеи — более лёгкими. Просто сейчас такое время. И я понимаю, что во многом становлюсь такой же: приходится иногда что-то облегчать, делать какую-то интерпретацию более понятной для быстрого восприятия слушателем твоей игры. Я ругаю себя и стараюсь всё-таки этим не увлекаться.

— Мне кажется, музыкант устраивает внутри своей души пороховой склад, потому что каждое выученное им произведение как бомба, которая будет потом рваться во время концерта, обдавая слушателей жаром этого взрыва. Как справляется психика с такой эмоциональной нагрузкой? Ведь это сродни актёрству…

— Да, абсолютно.

— Вы вынуждены заставлять себя испытывать чувства, к которым, возможно, не располагает в данный момент ваша собственная жизнь.

— Так ведь это и есть наша собственная жизнь. Если ты любишь то, что делаешь, если ты хочешь испытывать эти чувства, если ты ждешь и жаждешь концерта, то ты не боишься ни этих эмоций, ни этой нагрузки. В душе есть что-то вроде внутренней комнатки, в которой ты можешь закрыться, чтобы настраиваться на каждый концерт, даже если в делах у тебя полная перегрузка — концертами, фотосессиями, переездами. Я, кстати, никогда не смогу играть по 200 концертов в год, я не хочу этого делать. Важно, чтобы исполнительство не превращалось в автоматический процесс, чтобы каждый концерт был уникальным и чтобы каждый слушатель получал квинтэссенцию твоей энергии.

Да, разучивание произведения – это проживание целой жизни. Тот же концерт Брамса я выучила, когда мне было 16 лет, и играла после этого не один раз в год. Каждый раз, когда я играю концерты Бетховена и Брамса, удовлетворение и совершенство оказываются от меня всё дальше и дальше. К ним можно только идти и идти, и вряд ли этот путь закончится. Видимо, есть какая-то доля мазохизма в том, что ты раз за разом пытаешься снова найти что-то новое в известном произведении, докопаться до его глубин.

— Работа над интонацией актуальна для вас? Знаю, что на команды преподавателя «выше» или «ниже» многие молодые реагируют довольно нервно.

— Я с детства очень хорошо пела, поэтому меня и взяли на скрипку. Моя учительница, видимо, вовремя поправляла в моей игре всё, что нужно было поправить. Ведь очень важно, чтобы дети получали правильные сигналы. Они не понимают – сложно или нет то, что им велят делать. Они просто знают: нужно делать вот так, а не иначе, и стараются выполнять наставления педагога. Хорошие учителя не дают детям совершать много ошибок. Советская педагогика была очень сильна.

Но я вам признаюсь: одна из моих личных целей на этот год – улучшить интонацию. Хотелось бы, чтобы она была более точной и управляемой. Для взрослого музыканта нет более требовательного судьи, чем его собственные уши.
Алёна Баева

— Певцы говорят, что они сами себя не слышат, имея в виду, тембр, конечно. А вы слышите тембр своего инструмента?

— Нет, это невозможно. Для скрипача, как и для вокалиста, важно иногда поиграть для кого-то, кто даст правильный совет.

— На своей страничке в фейсбуке вы выложили ноты женского смеха. Интересно, человек с абсолютным слухом всегда автоматически определяет высоту звуков окружающего мира?

— Если прозвучал клаксон автомобиля, для музыкантов обычное дело сказать: «соль-диез», ну или назвать другую ноту. А с женским смехом, конечно, забавно получилось, потому что записано очень точно, а ведь смех обычно не воспринимается как музыка.

— Ваш дуэт с Холоденко появился благодаря Александру Рудину, вашему консерваторскому преподавателю по ансамблю. Расскажите, что вы играете вместе с Вадимом, какие совместные выступления вам предстоят?

— С Вадимом у нас совершенно особые музыкальные отношения. Это был первый пианист, с которым я начала систематически играть сонаты Бетховена. Он учился на втором курсе, когда мне нужно было сдавать диплом по ансамблю. И он сказал: а почему бы нам не сыграть 10-ю сонату Бетховена? И мы сыграли. Я очень ценю в Вадике его музыкантскую честность. Он никогда не будет играть вполсилы, беречь себя, всегда разговаривает в музыке начистоту, даже когда мы репетируем. Но вообще-то репетировать он не любит. Иногда мне даже не хватает совместных репетиций, хочется ещё что-то поискать в произведении. Зато когда мы выходим на сцену, возникает такая атмосфера, когда ты понимаешь, что можешь гораздо больше, чем ожидаешь от самой себя. Это я высоко ценю в нашем музицировании с Вадимом. Мы много выступали в России, за границей, в Японии записали диск — сонаты Пуленка, Прокофьева и Дебюсси. Неожиданно для многих он вдруг взял и поехал на конкурс Вана Клиберна и победил там. Это было феноменально! Я не спала ночь, слушала прямую трансляцию финала и была очень рада за него. Теперь как победитель он много выступает, но из-за этого мы стали реже играть вместе. Он редчайший музыкант. В мае у нас будет концерт в Швейцарии, мы сыграем там Третью сонату Метнера и фантазию Шуберта, которую ни он, ни я до этого еще не исполняли.

— Помните ли вы случаи разногласий, конфликтов с руководителями оркестров? С кем из дирижёров вам выступать комфортно?

— Конфликты и разногласия были несколько раз. С одной стороны, я человек упрямый, могу ни за что на свете не согласиться с тем, что мне не близко. Но при этом в открытый конфликт я никогда ни с кем не вступаю, поскольку уверена, что не бывает какой-то одной правды — как в жизни, так и в музыке. Мне очень интересно пробовать нечто новое, пытаться перенимать что-то, находить аргументы в пользу другого человека. Если дирижёр предлагает какой-то другой темп, я, как правило, соглашаюсь. Но уж если что-то совсем мне не подходит, то возражаю.

Был случай, когда я играла «Испанскую симфонию» Лало, и оркестр всё время висел у меня на хвосте, отставал, абсолютно всё играл позже меня. И я попросила дирижера играть чуть-чуть полегче, потому что звучало очень тяжеловесно. Он подумал-подумал и сказал: «Ну, ничего-ничего, в этом произведении можно и потяжеловеснее поиграть». (Смеётся.) В прошлом году в одном из городов я играла «Времена года» Вивальди с камерным ансамблем, и дирижёр вёл себя на сцене с полным ощущением того, что он здесь главный человек, хотя на самом деле мы могли обойтись вообще без него, просто я не подумала об этом заранее.

Хороший, опытный дирижёр прекрасно понимает, что оркестр может сыграть и без него. И он очень точно знает свою задачу – объединить всех общей идеей. Профессиональных, технически подготовленных дирижёров много. Но мало таких, кто доверяет оркестру, предоставляет коллективу свободу принимать решения, не тиранит музыкантов из-за мелочей. Ведь это как с ребёнком: если ты доверяешь ему, то он будет показывать лучшие результаты.

— Может, к кому-то из дирижёров у вас особая симпатия?

— У многих солистов есть любимые партнёры. Мне очень нравится играть с Владимиром Ивановичем Федосеевым, с Юрием Абрамовичем Башметом, особенно — с его оркестром «Солисты Москвы», мы много выступали вместе. Это фантастический коллектив, мастера звука, мастера импровизаций – во время выступлений не раз возникали некоторые интересные спонтанные импровизационные моменты, очень важные для меня. И ещё мне ужасно нравится играть с Валерием Абисаловичем Гергиевым, мы также выступали много раз. Это фантастика, как он своей энергетикой направляет всех участников исполнения в какой-то общий канал, в единое русло.

— А с Михаилом Плетнёвым вы играли?

— Ещё ни разу. Я, конечно, мечтаю сыграть с ним, сделать какую-нибудь программу. Сейджи Озава для меня тоже очень близкий дирижёр, он хотел сыграть со мной концерт Чайковского, но тяжело заболел и сейчас практически не дирижирует.

— Концерт Чайковского вы сколько раз за сезон играете?

— В каждом сезоне по-разному. В прошлом сыграла семь раз.

— Про струнников говорят, что благодаря своим занятиям они становятся более чуткими, ранимыми, проницательными, не терпимыми к фальши. Это так?

— Сложно сказать это именно про струнников. Недавно я прочитала доклад американского фонда искусств, основанный на статистике четырех больших исследований, в каждом из которых участвовало по 25 тысяч детей, то есть выборка была огромной. Их отслеживали на протяжении 12 лет. Выяснилось, что такие показатели, как оценки в школе, процент поступлений в университеты, размер зарплаты на работе, выше у тех, кто в детстве занимался искусством. Так что влияние любого вида искусства на человека колоссально.

— Я говорю о фальши в жизни, в человеке, в обществе. Ты интуитивно ждешь от мира чистого тона, но слышишь сплошную фальшь.

— Но ведь я чистоту тона исключительно как технарь воспринимаю. Я более приземленно смотрю на это и не провожу параллели между струнами инструмента и струнами души.
Алёна Баева

— Пробовали ли вы импровизировать, как, например, Юрий Башмет?

— Импровизация — совершенно другой вид музицирования, нежели то, что я делаю, но он мне безумно интересен. Я несколько раз играла с «Терем-квартетом». Я восхищаюсь этими музыкантами, потому что они как ансамбль совершенны, я люблю с ними играть. Конечно, мы заранее договариваемся, в какой точке мы должны сойтись, но в остальном приходится импровизировать. Первый опыт импровизации у меня был в совместном выступлении с Игорем Бутманом на тему 24-го каприса Паганини. У меня был выписан текст, я должна была вступать дважды, но на репетиции мне не довелось вступить второй раз. Поэтому когда подошел момент, я сыграла что-то своё. Игорь так гениально, так классно импровизировал, это было так захватывающе, так заразительно, что я пошла этой же дорогой, совершенно доверившись ему.

Кроме того, мне интересны импровизации в барочной музыке. Знаете, мой большой друг Дима Синьковский играет на барочной скрипке, при этом ещё и потрясающий певец. Вообще-то он исполняет музыку разных периодов, но специально для меня он сделал очень талантливую интродукцию. Для меня было откровением, как свободно он чувствует себя в той эпохе. Я была поражена, когда он решил сыграть одну и ту же часть по-другому. Он сыграл её в другом темпе, с другими акцентами, с другой артикуляцией, и это была такая импровизация, что мне захотелось почувствовать себя в музыке этой эпохи так же свободно. Осталось лишь решиться, выделить для этого время и продумать программу.

— Один известный человек сказал, что для того чтобы быть музыкантом, мало быть лишь музыкантом, а надо ярко, талантливо жить. Вы согласны?

— Конечно. На формирование личности музыканта влияет всё. Музыканты и славятся тем, что нестандартно, подчас оригинально мыслят и живут. Это прекрасно, когда человек расширяет какие-то границы, может позволить себе какую-нибудь… выходку. Это и есть творчество.

— Ваши полёты на самолёте можно назвать такой «выходкой»?

— На самолёте я летала пока всего лишь два раза. Это было в Калифорнии, там хорошая инфраструктура для полётов, легче получить разрешение, чем у нас, в России. В Люксембурге тоже есть лётная школа, и следующим летом я уже смогу снова заниматься. Высоты я не боюсь, всё детство мне снилось, что я летаю, и это были самые счастливые сны. Даже и сейчас я летаю во сне.

— Ну, сейчас вы уже летаете не только во сне.

— Да. Признаюсь, до меня не доходило, как же отрывается от земли и держится в воздухе эта тяжелая махина. Мне посоветовали провести эксперимент: высунуть руку из окна машины на скорости свыше 80 км в час и поворачивать её, как поворачиваются закрылки у самолёта. Так можно почувствовать аэродинамику крыла. После этого перестаешь бояться, так как законы физики становятся понятными и даже очевидными. Кстати, у меня есть знакомый, который стал пилотом Lufthansa после многих лет игры на скрипки в кёльнском оркестре — между прочим, очень неплохом. Периодически он играет там для удовольствия, а вообще-то работает лётчиком.

— Восхитителен ваш материнский героизм, когда вы возите с собой на гастроли ребёнка. Вы знаете, американская певица Рене Флеминг ездила даже с двумя детьми. Правда, их сопровождала няня. Меня поразило, что вы придаёте этому такое значение. Многие современные мамаши настолько равнодушны к собственным детям, что не видят никакого вреда в том, чтобы разлучаться с ними при каждом удобном случае.

— Да, но в советское время с этим было еще хуже: детей отдавали в ясли, в садики, на продлёнки. Мой муж прошёл через все эти учреждения. Правда, ему повезло: он остался общительным, открытым, радостным, но ведь так бывает далеко не всегда. Я поняла, что дети должны знать свою маму и что оставлять их нельзя. С двумя детьми я, кстати, тоже ездила. Однажды я вошла в самолёт, у меня за спиной была скрипка, сумка с детскими вещами, компьютер и фотоаппарат, подмышкой — старший ребёнок, у которого тогда был кризис трёхлетнего возраста и который по любому поводу говорил «нет». А в другой руке восьмимесячная дочка, которая ещё не ходила, поэтому её нужно было держать на руках, а она очень тяжелая. Картинка ещё та.

Недавно я обливалась слезами, когда смотрела фильм «Осенняя соната» Бергмана. Там рассказывается, как взрослая женщина пригласила в гости свою маму, которую она прождала всё своё детство, так как та была известной пианисткой и всё время пропадала на гастролях. Весь фильм я проревела. Главное в жизни — это дети и родители. Важно помнить об этом.

— На каких языках говорят ваши дети?

— Мы говорим дома только на русском, сын уже даже читает на русском. Они посещают английскую школу, в Люксембурге туда берут детей детсадовского возраста. Преподают там англичане и ирландцы. Я думаю, прекрасно, когда дети знают несколько языков. Мой муж по образованию физик-оптик, он изобретатель. Ещё будучи студентом, он изобрёл 3D-сканнер, затем основал компанию, которая производит эти сканнеры. В Люксембурге мы оказались, потому что нас пригласил туда посол, который бывал на моих концертах и с которым мы подружились. Он сказал, что в графстве очень поддерживают передовые технологии и что работа для мужа будет всегда. Несколько лет мы поживём там, потом подумаем, где бы нам ещё захотелось пожить. Красивых мест в мире очень много. Я думаю, лет пять-семь — это оптимальный срок для пребывания в том или ином красивом месте.

— Вы по-прежнему играете на скрипке Страдивари из Госколлекции?

— Да. Правда, верхняя дека у неё сделана, возможно, чуть позже, чем жил сам Страдивари, но, безусловно, в его мастерской, скорее всего — его детьми. Она удобная и мне очень нравится. Но в последнее время в отношении старинных инструментов возникли новые порядки, люди в министерстве культуры, отвечающие за Госколлекцию, ничего не понимают в музыкальной жизни и настолько усложнили правила пользования, что договоры теперь приходится заключать каждые три месяца, и это невыносимо.

Но скоро эту скрипку я верну государству. Меня ждёт огромная радость: через месяц у меня будет другой инструмент. Наш русский меценат Максим Викторов, юрист и скрипач, приобрел скрипку Страдивари, которая принадлежала самому Наполеону. И на ней буду играть я. Это замечательная скрипка, и встречи с ней я жду с большим нетерпением.

Беседовала Ольга Юсова

Автор фото — В. Широков
источник

Алена Баева: «Не люблю скрипичный “блеск”» | 2014 | Журнал Exclusive номер 3 (6)

Алена Баева – одна из самых заметных звезд нового поколения российского исполнительского искусства. Молодую, красивую и яркую скрипачку успели полюбить во всем мире. Ей рукоплескали в Нью-Йорке и Брюсселе, Лондоне и Париже, в Иркутске и Сыктывкаре. Но чаще всего Баева играет в Москве – городе, где она стала профессиональным музыкантом, вышла замуж, родила сына. Алена не только прекрасный музыкант, но жена и мать уже двоих детей, что, согласитесь, не типично для артисток такого уровня. А еще Алена чудесный, открытый человек и совершенно очаровательная молодая женщина.

– Алена, где сейчас ваш дом?
– В Люксембурге. С тех пор, как по приглашению маэстро Ростроповича я стажировалась и жила какое-то время во Франции, всегда мечтала обосноваться где-нибудь  в этих местах. И так вышло, что мы подружились с послом Люксембурга в Москве. Милейший человек, ходил на мои концерты и пригласил приехать в Люксембург. Это чудесное место, мне там понравилось, переезд не был сложным. И что для гастролирующего артиста немаловажно – оттуда удобнее ездить на гастроли, два часа перелета – и ты в любом городе Европы, до Москвы лететь четыре часа.

– Вы, наверное, уже и гражданство Люксембурга имеете?
– Гражданство я смогу получить только через пять лет, если сдам экзамен по люксембургскому языку.

– Такой существует?
– Конечно. Люксембуржцы безумно гордятся своим языком. У них все обучение в школах сейчас идет на своем языке. Хотя официально этот язык был признан лишь в 1984 году и еще не устоялся, это диалект немецкого, его грамматика развивается.

– Так вы уже начали его учить?
– Пока нет, я говорю немножко на французском языке, который там тоже распространен, и хочу хорошо его выучить.

– Расскажите, пожалуйста, о своей семье, о ваших детях.
– Мише шесть лет, ходит в первый класс английской школы, Лике четыре, тоже посещает садик. Только недавно начала оставлять детей дома, когда еду на гастроли. Раньше они всегда были со мной. У нас папа очень хороший и чудесная няня – справляются. Родители мои живут в России, поэтому видятся с внуками реже, чем хотели бы.

– Самый популярный вопрос о детях музыкантов: начали ли они уже заниматься музыкой?
– Миша с рождения очень любит музыку. Вместе со мной слушает мои любимые классические произведения. В четыре года он попросил скрипку, на что я ему сказала: «Миша, это уже неинтересно, потому что я играю на скрипке, а вот виолончель гораздо красивее звучит». Я действительно так считаю. И он с удовольствием начал играть на виолончели, поступил в консерваторию. Не удивляйтесь: в Европе консерватория – это нечто вроде музыкальной школы. Там принимают с шести лет, но его взяли в пять потому, что он уже играл какие-то песни. К сожалению, когда меня нет, никто не может не то что с Мишей заниматься, но даже настроить виолончель.

– Значит, муж не музыкант?
– Артем окончил Бауманский институт в Москве, физик-оптик, изобретатель и бизнесмен. Занимается новыми технологиями, человек творческий, увлекающийся. Конечно, мы во многом похожи. И очень здорово, что нам удается сохранять этот романтический настрой, может быт, потому, что мы видимся не так часто.

– И муж любит классическую музыку?
– Обожает!

– Как он вас нашел, чем обаял?
– Вы знаете, он действительно меня обаял. Пришел как-то  на мой концерт, после чего написал сообщение. В течение трех месяцев мы переписывались и стали лучшими друзьями. Невероятно! Все знаки сошлись, и, когда мы друг друга увидели, уже не захотели расставаться.

– Это судьба! А младшая Лика проявляет интерес к музыке?
– Поет хорошо. Миша тоже ходит на хор, а также на рисование, на танцы, поэтому совершенно неизвестно, кем он будет. Главное, чтобы дети понимали и любили музыку. А станут ли они профессионалами – время покажет

– Обычно в семье музыкантов, как у вас, дети идут по стопам родителей, и это лучший способ вырастить профессионального музыканта, не так ли?
– В нашей стране в основном – да. Но у меня много друзей, которые выросли в Европе и которых никто не заставлял заниматься музыкой. Им это приносило удовольствие, и они выросли замечательными музыкантами. Сами ходили на занятия музыкой. И дома занимались не так много, как наши дети, которых буквально натаскивают.

– Вы хотите сказать, что нет зависимости от количества часов, проведенных в детстве за инструментом, и качеством игры взрослого музыканта?
– Я считаю, что есть. Просто золотая середина для каждого своя. Это зависит от того, в какой школе, в какой атмосфере ребенок растет, какой у него учитель, а также, насколько эффективно он занимается. Очень важно заниматься правильно. Конечно, я занималась довольно много, три-пять часов ежедневно. Это неплохо, потому что есть мышечные навыки, доведенные уже до автоматизма. Но профессия музыканта не только прекрасное владение инструментом, это образ жизни, образ мыслей. И, чтобы любовь к музыке переросла в настоящую профессию, могла приносить не только удовлетворение, но и какой-то доход, какой-то успех, необходимо обладать целым комплексом качеств, которые не всегда достигаются многочасовыми занятиями. Это книжки, которые ты прочитал, твой интеллект и мировоззрение.

– А что вам помогло стать большим музыкантом?
– Вообще, не считаю, что я большой музыкант.

– Но вы играете в лучших залах, ваши концерты расписаны на год вперед, вас любит публика…
– Это очень приятно – дарить людям какие-то хорошие эмоции, из того, что я делаю, – это самое важное. Мой путь во многом определила первая учительница Ольга Николаевна Данилова, у которой я начала учиться игре на скрипке первые пять лет в Алма-Ате. И у меня все так быстро пошло, что играла уже сложные произведения. А в десять лет меня одновременно позвали учиться в Москву профессор Эдуард Грач и в Германию профессор Захар Брон. В итоге я оказалась в Москве. У Эдуарда Давидовича Грача училась и в Центральной музыкальной школе, и в Московской консерватории. Увлеченно занималась, у меня была хорошая мотивация в виде детских конкурсов, потому что они поощряют амбиции в хорошем смысле. А потом пошла череда престижных международных конкурсов.

– Вы были стипендианткой детских благотворительных фондов?
– Да, сначала в фонде «Новые имена», но не могу сказать, что считалась звездой, у них тогда были свои звезды. Большую роль в моем становлении сыграл Мстислав Леопольдович Ростропович, стипендианткой фонда которого я тоже была.

– Расскажите, как состоялась встреча с Ростроповичем?
– Он услышал меня на концерте в Центре Галины Вишневской, ему моя игра понравилась. Маэстро предложил позаниматься с ним – это произвело на меня огромное впечатление и оказалось для меня чрезвычайно полезным. Энергетика у него была невероятная, он подзаряжал ею неограниченное количество людей сразу. Общение с маэстро открыло для меня новые горизонты исполнительства.

– А как вы оказались во Франции?
– У Мстислава Леопольдовича родилась идея отправить меня и пианистку Катю Мечетину учиться в Парижскую консерваторию, и чтобы все это спонсировал его знакомый из французского банка. Отличная идея, но мы немножко опоздали со вступительными экзаменами. Тем не менее было решено, что мы отправимся туда и будем заниматься частным образом с педагогами, которых сами выберем. Это, конечно, изменило всю мою жизнь. Мы жили в доме его знакомых-юристов, пожилой пары, замечательных людей. Они знакомили нас со всем французским, начиная от кухни и Альп, заканчивая лучшими концертами Парижа. К сожалению, мы говорили на английском языке. И, когда затем я поехала в Нью-Йорк, меня принимали за француженку из-за сильного акцента. Конечно, это было замечательное время!

– Кто еще из известных музыкантов повлиял на вашу творческую судьбу?
– Мне очень повезло, я встречалась со многими выдающимися музыкантами, у которых все время чему-то училась. Несколько раз посещала летние мастер-классы в Израиле у Шломо Минца, и он открыл мне совершенно другое видение музыки. Большое влияние на меня оказал Юрий Башмет, мы с ним регулярно выступаем. Он, конечно, гениальный, такого уровня музыкального чутья, интуиции и свободы вы мало у кого найдете. С детства я восхищаюсь Александром Рудиным, когда училась в ЦМШ, старалась не пропускать его концерты. Это был всегда настоящий праздник, любой, кто слушал Рудина, понимает, о чем я говорю. Он был моим педагогом по камерному ансамблю в консерватории. И стал «крестным отцом» нашего дуэта с замечательным пианистом Вадимом Холоденко. Рудин как-то  позвонил мне: «А почему бы тебе не поиграть с Холоденко? У меня такой талантливый пианист-первокурсник!» Мы начали с Десятой сонаты Бетховена для скрипки и фортепиано – это было предложение Вадима. До этого я, честно говоря, боялась играть сонаты Бетховена. С Вадиком мы с тех пор переиграли практически все сонаты Бетховена, стали постоянными партнерами по сцене. И я была безумно рада, когда в прошлом году Холоденко выиграл один из престижнейших конкурсов Вана Клиберна в Америке. А до этого победил на конкурсе Шуберта в Японии. Я отношусь к Вадиму как к родному человеку и музыканту, с которым мы понимаем друг друга с полувзгляда и можем играть вместе большой репертуар. Кстати, записали уже два диска.

– Если бы вас неожиданно попросили сыграть, какое произведение исполнили бы первым?
– Мои пристрастия постоянно меняются. Только за последний месяц у меня было несколько влюбленностей. Я в первый раз сыграла Струнное трио венгерского композитора Эрнста Донаньи – абсолютный шедевр, не понимаю, почему его играют так редко. Просыпалась каждый день с этой музыкой и была счастлива, что могу это играть. Недавно вновь послушала изумительную арию Далилы из оперы «Самсон и Далила» Сен-Санса, и теперь мечтаю включить ее в свой репертуар. Думаю, на следующем концерте это будет первый бис.

– А вы любите исполнять виртуозную музыку, скрипичный «блеск», как, например, «Каприсы» Паганини?
– Не очень. Практически не играю Паганини, в его музыке слишком много раз повторяется одно и то же, он не претендует на какую-то мысль. Первый «Каприс» мне нравится, он оригинальный, эффектный. Помню, как-то  Московская филармония заказала мне программу виртуозной музыки, это был как раз тот концерт, на который пришел мой будущий муж. Но мне так не хотелось играть такую музыку. Я выбрала сонату «Дьявольские трели» Тартини, переложение баллады Шуберта «Лесной царь» для скрипки соло Эрнста. Это совершенно бесполезная, на мой взгляд, вещь, очень сложная и никакой связи с Шубертом не имеющая. Затем шла «Кампанелла» Паганини. И под конец программы исполнила медленную часть скрипичной сонаты Форе. Она настолько красивая, как замерзшее озеро зимой, и сразу создает невероятное настроение. Я хотела заворожить слушателей, чтобы они поняли, в чем разница между виртуозной музыкой и настоящей. И мне это удалось, судя по тому, что Артем написал мне в сообщении: «Всякая виртуозная мишура у вас, конечно, здорово получается, но особенно мне понравилась медленная часть сонаты Форе».

– Но люди всегда ждут на бис что-нибудь  эффектное, бравурное.
– Бис – это маленький приятный подарочек. Не думаю, что бис должен быть обязательно быстрым. В последнее время люблю играть на бис «Мелодию» Чайковского потому, что она чудесная, ты как будто с этой музыкой летаешь в облаках.

– Вы сейчас чаще выступаете в Европе или все-таки в России?
– Больше половины моего графика составляют зарубежные концерты, но я очень много играю в России. Сейчас здесь огромный музыкальный рынок, большие города имеют свои оркестры, отличные концертные залы, например, в Екатеринбурге, Томске или совсем новый в Новосибирске.

– А какая она – публика в разных городах России? Ведь у нас есть более культурные города, есть менее…
– Конечно, публика очень разная даже в одном и том же зале, и дело тут не в том, столица это или провинция. Для меня концерт – это прежде всего живое общение, и я не делаю различия между профессиональной публикой и непрофессиональной. Между человеком, который никогда не ходил на концерты классической музыки, завзятым меломаном и мною на сцене рождается невидимая связь, которая осуществляется посредством музыки. Глубоко убеждена, что музыка должна звучать везде, и не только в филармонии, не только в концертном зале, а в школах, в тюрьмах. Я собираюсь на следующий год сделать проект – ездить по тюрьмам и играть, потому что люди, которые там находятся, также нуждаются в уважении и в красоте.

Интервью вела Алла Алешина
Фото предоставлены пресс-службой артистки

Откровения Сергея Мазаева: рок-музыкант сыграл в струнном квинтете и призвал скрипачек сдавать нормы ГТО

…У Малого зала Дома музыки неожиданное для лета оживление — Сергей Мазаев, так хорошо всем известный по «Моральному кодексу», впервые выходит в свет со своим… струнным квинтетом — три Анны (Ким и Пасько — скрипки, Журавлева — альт) и одна Ольга Демина — виолончель. Девушки — одна другой краше. Сергей стоит тут же, разминаясь на кларнете (это его первая в музыке любовь еще со времен училища Ипполитова-Иванова). Третий звонок, Святослав Бэлза готовится представить новый коллектив. Мы же успеваем задать Мазаеву пару вопросов…

— Итак, Сергей, что для вас сейчас на первом месте — «Кодекс», джаз, классический квинтет? А то меломаны в недоумении…

— Классика, конечно, на первом по значимости в жизни. Получаю огромное удовольствие, хотя денег пока никаких проект не приносит… делаю это, прежде всего, для себя, желая поделиться и с окружающими своей радостью. И сейчас чувствую огромное волнение — помолодел до музыкального училища, будто у меня экзамен какой-то (хотя готовились с сентября). Это освежает.

— Но «Кодекс» и джазовый оркестр никуда не денутся?

— Никуда. «Моральный кодекс» — это же основная жизнь, я стал известен с помощью этого коллектива… Да, в общем, одно другому не мешает. Мне очень хочется играть на кларнете, а в группе просто нет такой музыки, кларнет там неуместен.

— А кларнет в жизни никогда не бросали?

— Ну как же. Я не занимался на нем лет двадцать пять. Даже не было его физически — отдал своему товарищу, думал, мне больше не понадобится. Вот так. Потом поступил на экономический факультет, но не выдержал и университет бросил, уехав в Краснодарскую краевую филармонию… прошли годы, и снова вернулся к кларнету — занимаюсь с педагогом (это известный музыкант и просто хороший человек Игорь Федоров), восстанавливаю форму. Не знаю, насколько я вправе выступать на таких площадках как Дом музыки, но ответственные люди, послушав, сказали, что «очень даже вполне». Вот и решился на это всё…

— А что в программе?

— Ну, канцона Танеева — произведение известное, чего не скажешь про квинтет Антона Рейха — в youtube нет ни одной записи; в России он точно никогда не исполнялся. Ведь не всегда нашим музыкантам материальные возможности позволяют тратить деньги на ноты, находясь на гастролях. А я вот с удовольствием хожу и в мюнхенский нотный магазин, и, конечно, в потрясающий магазин в Амстердаме рядом с Консертгебау. Вот местный оркестрант-кларнетист и посоветовал купить Рейха. Музыка волшебная. В качестве бонуса «для расслабухи» сыграем классические камерные аранжировки на известные песни «Морального кодекса». А то придут такие, кто камерной музыки и не слышал прежде, пусть ухо немного отпустит…

— Насколько ваш квинтет будет постоянным? Или по свистку раз в год?

— Нет-нет, состав постоянный, профессиональный проект, всё свободное время посвящаем репетициям. Скоро будем писать альбомы. Нами заинтересовались импрессарио, рассчитываем на гастроли, на заработок денег — это же наша главная цель. Но зарабатывать их не скрипя зубами и с отвращением, а заниматься любимым делом при этом.

— Обратил внимание, что в квинтете — одни девушки, это случайность?

— Нет-нет, отбирал специально, очень хотел, чтобы помимо профессионализма, в квинтете были именно красивые девушки. Очень их гоняю: заставляю заниматься спортом, чтобы ноги были стройные, подтянутые, чтобы рельеф мышечный был виден. Чтобы были по образу и подобию Божьему как в Писании сказано, а не какие-то холестериновые туши… пусть и талантливые. Мне это не надо. Я к этому жестко отношусь. И считаю хамством плевое отношение к своему телу.

— Ну знаете ли, когда человек готовится к конкурсу Чайковского, ему не до чего…

— А мне плевать! Вы посмотрите на Мацуева — он в нормальной форме (настолько загружен, что с его работой у него и не получится поправиться). Или Алена Баева. Есть же музыканты, которые следят за собой. Это ж чисто человеческие качества, не имеющие отношения к музыке! Поэтому я всех призываю бегать, в бассейн ходить. На красивую женщину смотреть приятнее, согласитесь.

— Но вы первый, от кого я слышу о телесной заботе…

— Нет, мои девчонки — все красотки, и я настоятельно им рекомендую беречь эту красоту как можно дольше. Чтоб она, собственно, работала на них. И на меня. Я эгоист. Но эгоистом быть, скажу честно, очень дорого. Всем надо платить деньги и деньги такие, чтобы люди себя чувствовали достойно. Понимали, что их уважают, и что они находятся в жизни на своем месте.

— А то знаю массу историй, когда оркестрантов приглашают участвовать в каких-то проектах и либо не платят вообще, либо дадут часть от обещанного…

— Ну это ж не люди, а проходимцы какие-то от музыки (имея продюсеров в виду)… Хочешь на музыке заработать — надо прежде всего полюбить музыкантов. Как только полюбишь — сразу копейка пойдет. Это такой «непонятный» магический момент. Я вот даже с раввинами разговаривал, так они прямо сказали, что музыка — это первое, что идет после Бога. Бог, потом музыка, потом только Слово. Это вопрос бесспорный и давно решенный, спросите у любого теолога, раввина. Православный священник вам тут ничего не скажет, потому что в православии музыка отрицается вообще, там только хоровое пение. А раввины принадлежат к самой древней религии иудейской… хотя я считаю, что любая религия — это пережиток прошлого, ну, то, что называют культурной традицией, в бога верят только люди убогие. А музыка… с нее начинается всё. Это наше животное начало. Или божественное. Кому как нравится. Музыка — это работа полового инстинкта. Все птицы и звери кричат или поют тогда, когда зазывают своих половых партнеров для продолжения рода. Ну и мы примерно то же делаем, в той или иной степени…

Московский камерный оркестр Musica Viva

Родилась в 1985 году в семье музыкантов. Начала играть на скрипке в возрасте пяти лет в Алма-Ате (Казахстан), первый педагог — О.Данилова. Затем училась в классе народного артиста СССР, профессора Э.Грача в ЦМШ при Московской государственной консерватории им. П.И.Чайковского (с 1995), затем в Московской консерватории (2002-2007). По приглашению М.Ростроповича в 2003 году прошла стажировку во Франции. В рамках мастер-классов занималась с маэстро Ростроповичем, легендарной И.Гендель, Ш.Минцем, Б.Гарлицким, М.Венгеровым.

Начиная с 1994 года Алена Баева неоднократно становилась лауреатом престижных российских и международных конкурсов. В 12 лет она была удостоена первой премии и специального приза за лучшее исполнение виртуозного произведения на VII Международном юношеском конкурсе скрипачей в Клостер-Шёнталь (Германия, 1997). В 2000 году на Международном конкурсе имени Тадеуша Вроньского в Варшаве, будучи самой молодой участницей, завоевала первую премию и специальные призы за лучшее исполнение произведений Баха и Бартока. В 2001 году на XII Международном конкурсе имени Г. Венявского в Познани (Польша) стала обладательницей первой премии, золотой медали и 9 специальных призов, включая приз за лучшее исполнение произведения современного композитора.

В 2004 году А.Баева была удостоена Гран-при на II Московском конкурсе скрипачей им. Паганини и права в течение года играть на одной из лучших скрипок в истории — уникальном «Страдивари», некогда принадлежавшем Г.Венявскому. В 2005 году стала лауреатом конкурса Королевы Елизаветы в Брюсселе, в 2007 награждена золотой медалью и призом зрительских симпатий на III Международном конкурсе скрипачей в Сендае (Япония). В том же году Алёне была присуждена Молодёжная премия «Триумф».

Молодая скрипачка — желанная гостья на лучших сценах мира, включая Большой зал Московской консерватории, Большой зал Санкт-Петербургской филармонии, Suntory Hall (Токио), Зал Verdi (Милан), Концертный зал Лувра, Зал Gaveau, Театр Елисейских полей, ЮНЕСКО и Theatre de la Ville (Париж), Дворец Изящных Искусств (Брюссель), Carnegie Hall (Нью-Йорк), Victoria Hall (Женева), Herkules-Halle (Мюнхен) и др. Активно концертирует по России и странам ближнего зарубежья, а также в Австрии, Великобритании, Германии, Греции, Италии, Словакии, Словении, Франции, Швейцарии, США, Бразилии, Израиле, Китае, Турции, Японии.

А.Баева постоянно выступает с известными симфоническими и камерными коллективами, среди которых: Большой симфонический оркестр имени П.И.Чайковского, Государственный академический симфонический оркестр России имени Е.Ф.Светланова, Академический симфонический оркестр Московской филармонии, Государственный симфонический оркестр «Новая Россия», Московский государственный академический симфонический оркестр п/р Павла Когана, оркестры Санкт-Петербургской филармонии, Немецкого радио, Датской королевской оперы, Оркестр Академии имени Листа, Национальный оркестр Бельгии, Токийский симфонический оркестр, Камерный ансамбль «Солисты Москвы» и другие коллективы под управлением таких известных дирижёров, как Ю.Башмет, П.Берглунд, М.Горенштейн, Т.Зандерлинг, В.Зива, П.Коган, А.Лазарев, К.Мазур, Н.Мэрринер, К.Орбелян, В.Полянский, Г.Ринкявичюс, Ю.Симонов, А.Сладковский, В.Спиваков, В.Федосеев, Г.Миккельсен и другие.

Большое внимание скрипачка уделяет камерному музицированию. Среди её ансамблевых партнеров — Ю.Башмет, А.Бузлов, Э.Вирсаладзе, И.Голан, А.Князев, А.Мельников, Ш.Минц, Ю.Рахлин, Д.Ситковецкий, В.Холоденко.

Алёна Баева — участница таких престижных российских фестивалей, как «Декабрьские вечера», «Звёзды в Кремле», «Кремль музыкальный», «Звезды белых ночей», Ars Longa, «Музыкальный Олимп», «Посвящение» в Государственной Третьяковской галерее, «Дни Моцарта в Москве», Фестиваль Ю.Башмета в Сочи, Всероссийского проекта «Поколение звёзд», программы Московской филармонии «Звёзды XXI века». Регулярно выступает на фестивалях в разных странах мира: «Виртуозы XXI века» и Ravinia (США), Академия Сейджи Озава (Швейцария), «Скрипка в Лувре», Juventus, фестивали в Туре и Ментоне (Франция) и многих других — в Австрии, Греции, Бразилии, Турции, Израиле, Шанхае, странах СНГ.

Имеет ряд фондовых записей на радио и телевидении России, США, Португалии, Израиля, Польши, Германии, Бельгии, Японии. Концерты артистки транслировались телеканалами «Культура», ТВ-Центр, Mezzo, Arte, а также российскими радиостанциями, радио WQXR в Нью-Йорке и радио BBC.

А.Баева записала 5 компакт-дисков: концерты № 1 М.Бруха и № 1 Д.Шостаковича с Российским национальным оркестром под управлением П.Берглунда (Pentatone Classics/Фонд инвестиционных программ), концерты К. Шимановского (DUX), сонаты Ф.Пуленка, С.Прокофьева, К.Дебюсси с В.Холоденко (SIMC), сольный диск (Япония, 2008), для записи которого Фондом инвестиционных программ была предоставлена уникальная скрипка «Экс-Паганини» работы Карло Бергонци. В 2009 году Швейцарским фондом Orpheum был выпущен диск с записью концерта А.Баевой в Тонхалле (Цюрих), на котором она исполнила Первый концерт С.Прокофьева с Большим симфоническим оркестром имени П.И.Чайковского п/у В.Федосеева.

В настоящее время Алёна Баева играет на скрипке Антонио Страдивари, предоставленной фондом Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов.

https://alenabaeva.com/

ALENA BAEVA GRIEIA P. ČAIKOVSKĮ — LT

И. Стравинскис. «Laidotuvi daina», op. 5

П. Чайковскис. Koncertas smuikui ir orkestrui D-dur, op. 35

Г. Малер. Simfonija Nr. 5

Баева Алена, смуикас

Lietuvos valstybinis simfoninis orkestras

Dirigentas Olari Elts

Smuikininkė Alena Baeva pasaulinio garso klasikos žvaigždžių buvo pastebėta dar kai mokėsi Maskvos P.Čaikovskio konservatorijoje. Šalia savo oficiali m studijų 2003 г. А. Баева Мстиславо Ростроповичяус kvietimu studijavo Prancūzijoje, o 2007 г. mokėsi Seiji Ozawos akademijoje Šveicarijoje. 2017 г. debiutavusi Lincolno center Niujorke, smuikininkė susilaukė itin palankių kritikų vertinimų: „A. Baeva scenoje buvo tarsi magnetas. Kerėjo tiek A. Baevos instrumento skambesys, tiek garso turtingumas ir stulbinančiai tikslus intonavimas, o solistės stiprybė ir vidinė ugnis leido jos atliekamam kūriniui suskambėti kaip tikram šeževurnrucerastore «New York kuriniiuskambėti kaip tikram šežedevuronžėsus», šeževurnrucerasto «Нью Йоркский классическое обозрение».Smuikininkės repertuare šiuo metu yra daugiau nei 40 koncertų smuikui, tarp kurių — ne tik visiems puikiai pažįstami klasikos šedevrai, bet ir mažiau žinomi kūriniai.

Vilniaus kongresų rūmuose A. Baeva grieš vieną žymiausių ir sudėtingiausių kūrinių smuikui — Пиотро Чайковский (1840–1893), концертный smuikui ir orkestrui D-dur, op. 35. Koncertą P. Čaikovskis parašė ilsėdamasis nedideliame Šveicarijos kurorte Klarense ant enevos ežero kranto. Pagautas didžiulio įkvėpimo, vos per 11 dienų kompozitorius sukūrė jo eskizą, o dar per porą savaičių ir visiškai užbaigė partitūrą.Antroje koncerto dalyje skambės savo muzikinio audinio ryškumu ir ypatinga emocine skale pasižyminti austr kompozitoriaus Густаво Малерио (1860–1911) simfonija Nr. 5.

Lietuvos valstybiniam simfoniniam orkestrui šį vakarą diriguos maestro iš Estijos Olaris Eltsas. «Apdovanotas gebėjimu atskleisti tai, kas slypi viduje, šis maestro geba suteikti orkestrui šviežio ir gyvybingo skambesio», — раша «Artsfile Ottawa». Dirigentas koncertuoja su Leipcigo «Gewandhaus», Roterdamo filharmonijos, Vienos simfoniniu, Birmingamo miesto, Prancūzijos nacionaliniu, Danijos nacionaliniu ir kitais garsiais pasaulyje orkestrais.

KĮ Lietuvos valstybinio simfoninio orkestro kultūros ir pramogų paslaugų teikimo vartotojams taisyklės http://lvso.lt/lt/veikla/taisykles

http://lvso.lt/lt/patalpu-nuoma/virtualus-turas

KĮ Lietuvos valstybinis simfoninis orkestras pasilieka teisę pristatyti parterio priekyje 2 papildomas eiles A ir B.

ПРИСТАТОМС ВИЕТОМС НУОЛАИДОС НЕТАИКОМОС.

Virtualus turas — puiki galimybė pavaikščioti po Vilniaus kongresų rūm fojė, parterio ir balkono erdves.Šio turo pagalba taip pat galite išsirinkti jums labiausiai tinkamas vietas. http://lvso.lt/lt/patalpu-nuoma/virtualus-turas

Обо мне — Албена Баева Албена Баева

фото Рене Бикмана

Свяжитесь со мной по телефону:

электронная почта: [email protected]
тел .: +359886861102

адрес:
ул. Елисавета Багряна 14, офис 4
1111 София
Болгария

Албена Баева работает на стыке искусства, технологий и социальных наук.В своих интерактивных инсталляциях для городских пространств и галерей она использует машинное обучение и искусственный интеллект, физические вычисления, творческое кодирование и практики DIY.

Албена имеет две МА; Имеет степень бакалавра реставрации и цифровых искусств Национальной академии искусств в Софии. Она получила комиссию от Болгарского фонда для женщин (2019 г.), получила премию Essl Art Award в области современного искусства (2011 г.) и специальное приглашение VIG (2011 г.).

Албена — соучредитель проекта Runabout, платформы для новых исполнительских инструментов, студии интерактивного дизайна Reaktiv и галереи Gallery.

Ее работы выставлялись в музеях современного искусства, включая Essl (Австрия, 2011), EMMA (Финляндия, 2013), MCV Vojvodina (Сербия, 2015 и 2019), галереях и фестивалях видео и перформанса в Австрии, Болгарии, Чехии, Кипр, Дания, Франция, Финляндия, Германия, Венгрия, Италия, Литва, Швейцария, Сербия, Турция, Украина и США.

Избранные выставки и представления

2020

In-contact, танцевальное представление, хореограф Агния Сейко, маяк Нида, фестиваль N-zeme (LTU)

Жизнь после: Сад искусственных наслаждений, онлайн-выставка , Галерея Галерея (BG)

Quarantäne 13, онлайн-групповая выставка, Quarantäne Artist Collective (DE)

Все правильно, групповая выставка, галерея Доза, София (BG)

2019

Опасные существа, живущие в глубине, галерея Галерея, София (BG)

Восприятие современности — Универсальное море, c.Kojić (SRB) и Loeser (DE), центральная выставка фестиваля «Дунайские диалоги», Музей современного искусства Воеводины (SRB)

Electric Dreams, выставка , галерея +359, София (BG)

Фрагменты дорожного покрытия, установка для конкретного участка, часть проекта BFW Чувство города: инклюзивный, безопасный и устойчивый Пловдив, Прослав и Тракия, Пловдив (BG)

Овца, Змея, Сука и их свинья , персональная выставка, Contemporary space, Варна (BG)

2018

Beyond Words, Mardin Bienali, German Headquaters, Mardin (TR)

2017

Shifting Layers, групповая выставка, Городская художественная галерея Софии, София (BG)

Овцы, Змеи, Суки и их свиньи, персональная выставка, Credo Bonum Gallery, София (BG)

Elysium, групповая выставка, Новиль, Берлин (Германия)

Shopping and Fucking Марка Равенхилла, режиссер Марий Розен, видео и взаимодействие для театральной постановки, Mr.Бриколаж (BG)

2016

Пейзажи и ню, выставка , Проектное пространство Художественного музея АГУ, Аризона (США)

Friendly Little Creatures, кураторский проект для групповой выставки, София (BG)

Dior In Moscow, видео спектакля танцевального театра, Клайпеда (LT)

Peace To You, видео для театрального представления, София (BG)

2015

E.U.E.R.P.I, аудиовизуальный перформанс, Церковь Богоматери, Копенгаген (Дания)

Конкурс Йордана Парушева, групповая выставка в Болгарском институте культуры, Париж (Франция)

The Baazar, , презентация проекта Identity Move Residency, Прага (CZE)

WonderLab, групповая выставка, Музей современного искусства Воеводина, Нови Сад (SRB)

Только мы двое, документальная выставка, Suspacious space, София (BG)

Быть пост-цифровым, групповая выставка, Галерея Общества художников, Пловдив (БГ)

2014

Археологии, персональная выставка, Галерея Васьки Эмануилова, София (БГ)

Жизнь в постсоциализме, видеоарт из Болгарии, галерея Meno Parkas, Каунас (LT)

Номинант выставки BAZA Award for Contemporary Art, Sofia City Art Gallery, София (BG)

What If, персональная выставка, Галерея Contemporary Space, Варна (BG)

Внезапные улицы, перформанс , Малолитражный проект, София, Варна, Пловдив, Велико Тырново, Габрово (BG)

2013

MiReLa, интерактивная инсталляция для общественных мест, со студией Reaktiv, центр города, София (BG)

Глаза других, интерактивное видео для театрального представления, Национальный театр Ивана Вазова, София (БГ)

Azamen, интерактивное танцевальное представление, проект Runabout, фестиваль Dimanche Rouge, EMMA, Эспоо (FI)

2012

ARTeFACT, интерактивное видео для танцевального представления, Derida Dance, София, Варна, Лимасол, Будапешт, Кур (BG / CY / HUN / CHE / SVN)

ДНК слов II, звуковой перформанс , проект Runabout, галерея Корнфельд, Берлин (Германия)

Young Art from CEE, Специальная выставка VIG, Ringturm, Вена (AUT)

Hello World, групповая выставка, Галерея Васьки Эмануиловой, София (BG)

2011

Essl Art Award CEE: выставка победителей, Essl Museum, Klosterneuburg (AUT)

Премия Baza Art Award: Выставка номинантов, Городская галерея Софии, София (BG)

Transform, международная групповая выставка, Галерея зарубежного искусства, София (BG)

2010

Bergeron Experiment, аудиовизуальный перформанс, проект Runabout, фестиваль цифрового искусства, София (BG)

Универсальная встреча, Интерактивная инсталляция для общественных мест, центр города, София (BG)

Imagine, короткое видео, 3H + K Gallery, Пори (FI)

Up: Down, интерактивная инсталляция , совместная работа с П.Боюкова, Ночи музеев Пловдив (BG)

Призы

2019

Все хорошо, награда Болгарского женского фонда

2011

Премия Essl Art Award CEE

Специальное приглашение Vienna Insurance Group

Жилье

2020 Mutek Ai Art Lab, Монреаль

2016 Резиденция CES ArtsLink, Художественный музей ASU, Темпе, Аризона

2014 Идентификация.Переехать! Проект, художественная резиденция в Афинах

2012 Derida Dance Center Residency, София

2011 Ориентационный семинар в STEIM, Амстердам

Образование

2008-2010

Магистерская программа «Цифровое искусство», дипломный проект «FallControl», Национальная академия искусств, София

март-май 2007 г.

Академия изящных искусств, Мачерата, Италия, программа Erasmus

2003-2008

Алена Баева — музыка: LX

Обладатель Гран-при и других специальных призов международных конкурсов скрипачей в Венявском (2001 г.), Московском Паганини (2004 г.) и Сендай (2007 г.), Алена Баева уже сделала впечатляющую карьеру и регулярно работает с многие из лучших оркестров и дирижеров мира, в том числе Теодор Курентзис, Валерий Гергиев, Пааво Ярви и Владимир Юровский.

Протеже Мстислава Ростроповича и Сейджи Одзавы, описываемая как «магнетическое присутствие» и «постоянно увлекательный звукооператор» (New York Classical Review), Алена Баева быстро становится одной из лучших скрипачей своего поколения. !

: ЦИТАТЫ ДЛЯ ПРЕССЫ

«[Алена Баева] такого же уровня, что и Янин Янсен.Она играла с такой же захватывающей музыкальностью, так же страстно выражала себя физически. Ее пальцы летали по струнам, ее удар был для нее тем же, чем дыхание для певца, каждый тон имел значимую связь с другим. … Ее тон [был] теплым и чувственным, не говоря уже о безупречном и точном ». — Marjolijn Sengers — Eindhovens Dagblad

« … Чуть менее интенсивен Второй концерт для скрипки с молодой Аленой Баевой, 1985 г.р. протеже Ростроповича и Одзавы.Помимо поразительного сценического мастерства, Баева имеет больше смысла в этой сложной партитуре, чем кто-либо другой, что я могу вспомнить; это почти доступно эмоционально, несмотря на резкость, типичную для позднего Шостаковича ». — Huntley Dent, Fanfare Magazine рецензия на DVD Шостаковича

« Встреча с молодой звездной скрипачкой Аленой Баевой в Концерте для скрипки Бетховена была неожиданным изменением, которое никого не разочаровало. Гигантское произведение кажется простым, но именно поэтому его так сложно играть; но интерпретация Баевой придала ему новое очарование.»- SLV Jogfors

: БИОГРАФИЯ

Родилась в России в музыкальной семье в 1985 году. Алена Баева взяла свои первые уроки игры на скрипке в возрасте пяти лет под руководством известного педагога Ольги Даниловой. С 1995 года училась в Москве у профессора Эдуарда Грача в Центральной музыкальной школе, а с 2002-2007 — в Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского. В дополнение к формальному образованию, Баева училась во Франции по личному приглашению Мстислава Ростроповича в 2003 году, а в 2007 году начала посещать академию Сейджи Одзавы в Швейцарии.В 16 лет она выиграла Гран-при 12-го Международного конкурса им. Генрика Венявского (2001), а также приз за лучшее исполнение современного произведения. После этого она получила Гран-при на Московском международном конкурсе Никколо Паганини (2004 г.), в том числе специальный приз, позволивший ей выступить на Венявском Страдивари 1723 года в течение одного года, а также была награждена золотой медалью и призером. Приз Международного конкурса скрипачей в Сендае (2007).

Баева имеет уже обширный и быстро расширяющийся репертуар, включающий более сорока скрипичных концертов, и является поборником менее известных произведений — недавние выступления продвигают концерты таких забытых композиторов, как Бацевич, Караев и Карлович, наряду с более популярными скрипками. литература.Ее обширная дискография отражает впечатляющую широту ее репертуара, включая записи от Бруха и Шостаковича (Pentatone Classics) до Шимановского (DUX), до Дебюсси, Пуленка и Прокофьева (SIMC) и не только. Парижское исполнение Баевой Концерта для скрипки Шостаковича № 2 входит в состав сборника DVD Мариинского театра / Валерия Гергиева, выпущенного Arthaus Musik в 2015 году. В 2018 году она сделала запись Карловичского скрипичного концерта . с Королевским филармоническим оркестром (NIFC) и скрипичного концерта Чайковского с Лондонским филармоническим оркестром / Владимиром Юровски, который будет выпущен на лейбле LPO Live.

Помимо вышеперечисленных выдающихся маэстро, среди дирижеров Баевой на сегодняшний день также есть Владимир Федосеев, Пабло Херас-Касадо, Яцек Каспшик, Кшиштоф Пендерецкий, Сакари Орамо и Казуки Ямада. Ее партнерские отношения в области камерной музыки включают таких уважаемых артистов, как Марта Аргерих, Юрий Башмет, Гай Браунштейн, Натали Клейн, Стивен Иссерлис, Дайшин Кашимото, Николай Луганский, Миша Майский, Лоуренс Пауэр, Джулиан Стекель и Йол-Ым Сон — постоянный партнер Баевой по сонатам. — Вадим Холоденко (победитель Ван Клиберна 2013 года), с которым она установила более десяти лет музыкального партнерства.

Алена Баева играет на бывшего Уильяма Кролла Гварнери дель Джезу из 1738 года, взятого в долг у анонимного патрона при любезной помощи J&A Beares.

Баева в сезоне 2018/2019 ознаменовалась такими крупными дебютами и вехами в карьере, как выступление и запись с Лондонским филармоническим оркестром / Владимир Юровски в Лондонском Королевском фестивальном зале (Чайковский), NHK Symphony / Пааво Ярви (Р. Штраус), Нидерландская филармония / Карл-Хайнц. Стеффенс (Dvo? Ák), musicÆterna / Теодор Курентзис (Чайковский) и Королевский филармонический оркестр Ливерпуля / Дункан Уорд (Мендельсон).

Основные моменты сезона 2019/2020: Кельнский оркестр Гюрзениха / Роберта Тревино (Берг), Национальный симфонический оркестр РАИ / Томаш Нетополь (Р. Штраус), Симфонический оркестр RTVE / Пабло Гонсалес (Бриттен), Русский национальный оркестр Плетнев (Карлович) и Варшавская филармония / Андрей Борейко (Вайнберг).